Как деиндустриализировалась Горловка и ряд других городов Донбасса

С момента крушения социалистической экономики и вступления Донбасса в эру капитализма прошло уже более двух десятилетий. С тех пор индустрия региона пережила тяжелейший кризис и частичное возрождение, но до сих пор показатели промышленного производства востока Украины даже не приблизились к ВВП 1990 года. Советские промышленные предприятия смогли безболезненно перестроиться на рыночные рельсы лишь местами. Многие былые гиганты индустрии не пережили переходного периода, остановились навсегда и были стерты с лица земли.

Кто виноват?

Кризис 90-х годов Донбасс, будучи крайне урбанизированным и перегруженным промышленностью регионом, переживал остро и тяжело. События тех лет наложили свой неизгладимый отпечаток практически на все шахтерские города, и до сих пор напоминают о себе скелетами бетонных цехов и развалинами административных зданий бывших заводов. По сей день социальная обстановка в Донбассе остается весьма сложной, а промышленность в отсутствие хорошего менеджмента и инвестиций продолжает деградировать и умирать. Выражение «депрессивный город» надежно укоренилось в лексиконе местных жителей на долгие годы. Предприятия продолжают закрываться тут почти ежегодно.
В сложившейся ситуации кто-то винит социализм, строивший ненужные заводы, кто-то – капитализм, не сумевший их сохранить. Но на самом деле, причина масштабной разрушительной деиндустриализации заключается не столько в экономической системе, сколько в вопиющей бесхозяйственности управленцев, руководивших реформами местной промышленности. Во всяком случае, к такому выводу можно придти, глядя на то, каким варварским образом они проходили. Если местные реформаторы 90-х чем-то и руководствовались в своих действиях, то это едва ли были законы экономики. Гораздо больше их работа походила на действия отступающей армии, взрывающей позади себя все, чтобы не досталось врагам.

Впрочем, было бы неправдой утверждать, что население региона активно сопротивлялось этому процессу. Уничтожение донецкой промышленности, как правило, напротив - проходило при активном участии местных жителей, принимавших участие в разборке на металлолом и стройматериалы зданий старых цехов и промышленных построек. В 90-х годах неработающее предприятие, как правило, наскоро потрошилось начальством и местными властями, вывозившими оттуда самое ценное оборудование, после чего бросалось на поживу мародерам более мелкого пошиба. Обитатели прилегающих поселков, нередко ранее отработавшие на тех же предприятиях десятилетия, разносили останки заводов и шахт буквально по кусочкам. Для жителей многих городов в кризисный период разборка неработающих промышленных объектов превратилась фактически в разновидность народного промысла.

Сегодня, по прошествии многих лет, когда на месте многих предприятий остались лишь пустыри, уже достаточно сложно судить, насколько полезными могли бы быть те или иные исчезнувшие заводы в условиях рыночной экономики. Зато наверняка можно утверждать, что даже после их закрытия бывшие советские заводы бы могли служить весьма неплохими площадями для новых производств. Здания цехов, подъездные пути и прочие коммуникации позволили бы использовать территории старых фабрик и шахт хотя бы в качестве складов, однако в ряде случаев все это уничтожалось с необъяснимым остервенением.

Самый поверхностный анализ экономической ломки 90-х показывает, что деиндустриализация в те времена протекала хаотично, без всякой закономерности, а судьбы тех или иных индустриальных объектов зачастую зависели только лишь от действий их директоров и руководителей городов, в которых они располагались. В результате, в ряде случаев по решению нескольких человек гибли даже те заводы, которые вполне могли бы быстро освоиться в капиталистической экономике. Закрывались перспективные шахты, останавливались металлургические и машиностроительные предприятия.

Трудно сказать, какой была бы жизнь региона в том случае, если бы аборигены массово отстаивали заводы-кормильцы и препятствовали их уничтожению. Возможно, спасение отдельных производств сегодня существенно изменило бы облики целых поселков и городов. Но случилось так, как случилось. Никем не охраняемые останки промышленных построек долгое время использовались, как источник дохода, безработными. Вначале собиратели подчистили весь металлолом, что находился в свободном доступе, затем стали добывать его из бетонных стройматериалов, разбивая их кувалдами и вынимая арматуру. Такой промысел местами превратился в новый вид семейного бизнеса и до сих пор процветает в некоторых городах. Вот, к примеру, видео, которое удалось снять на останках завода ЖБИ в Енакиево, на котором можно увидеть работу таких «санитаров».

Уже в 2000-х годах за ликвидацию останков тех заводов, которым не посчастливилось пережить переходный период, взялись вполне солидные частные предприятия, использующие тяжелую технику. Таким образом, было разобрано и уничтожено то, что было не под силу разобрать старателям-одиночкам.


Подрыв трубы на заводе «Спецстекло» в Константиновке

Жертвы эпохи первоначального капитала

Облик Донбасса весьма изменился за последние двадцать лет. Изрядно поредели леса заводских труб, исчезли очертания цехов и даже целых заводов, заросли травой железнодорожные насыпи.

Пожалуй, одна из главных жертв разрушительной деиндустриализации в Донбассе – Макеевский металлургический комбинат. Завод-гигант с полным металлургическим циклом, занимавший до Второй мировой по объему производства первое место в СССР, ныне ужался до нескольких цехов, занимающихся переплавкой металлолома и управляется из Енакиево. В 90-х годах завод лихорадило, он объявлялся банкротом, сокращал персонал. Продукция в результате махинаций менеджмента, сбывалась по заниженным ценам через посредников, оставляя предприятие без прибыли. В конце концов, многострадальный завод перешел в собственность олигарха Ахметова. Но было уже поздно. На предприятии поставили крест: доменное и мартеновское производство было остановлено и окончательно ликвидировано в 2009 году, еще раньше закрыли и снесли аглофабрику. Теперь завод выпускает только металлопрокат.



Снос мартеновских печей в Макеевке

Еще более печальная судьба постигла небольшой металлургический завод в городе Алмазная Луганской области. Основанный в 1899 году, он проработал ровно сто лет и в 1999 году был объявлен банкротом. Производство было полностью остановлено, оборудование демонтировано и продано на металлолом. Теперь на месте цехов – руины и поросший кустарником пустырь, а отходы его производства угрожают городу экологической катастрофой. Непрерывное размытие грунтовыми водами бесхозных шлаковых отвалов приводит к загрязнению прудов и колодцев.



Так выглядел Алмазнянский металлургический завод в прошлом


А таким стал в наше время

Особенно мрачно руины цехов металлургических предприятий Макеевки и Алмазной выглядят на фоне успешных и рентабельных заводов в Алчевске, Енакиево, Донецке и других украинских городах. Металлургическая продукция, как известно, является основной статьей украинского экспорта. Долгое время, вплоть до начала кризиса, отрасль показывала высокую рентабельность производства, однако даже благодатная конъюнктура не помогла двум заводам удержаться на плаву. Многие поспешили обвинить в их катастрофе рыночную экономику и капитализм, однако успех других аналогичных производств развеивает этот миф. Виноват в развале предприятий оказался не экономический строй, но вполне конкретные лица, одинаково неплохо чувствовавшие себя, как при социализме, так и в условиях рынка. К таковым, например, принято относить бывшего луганского губернатора Александра Ефремова, бизнес-структуры которого принимали непосредственное участие в искусственном банкротстве Алмазнянского металлургического завода, продавая предприятию газ по завышенным ценам. Подробным образом эта схема описана в статье, посвященной другому убитому экс-губернатором предприятию Луганской области – Стахановскому коксохимическому заводу. http://www.ostro.org/general/economics/articles/403572/

СКХЗ тоже имел все шансы устоять в кризисные годы, как и ряд других коксохимических производств, обслуживавших относительно рентабельную металлургию. Но, как и завод в Алмазной, он приглянулся экс-губернатору. Заполучив загнанный в долги коксохим, компания Александра Ефремова не стала долго думать и инвестировать деньги в производство, а попросту распилила завод на металлолом. Сегодня от него остались только горы строительного мусора.

Территория заброшена и никем не используется.


Исчезли с лица земли, не выдержав испытания рынком, и другие гиганты индустрии. В середине 90-х остановился Никитовский ртутный комбинат в Горловке, включавший несколько карьеров, ртутную шахту и огромный металлургический цех по выплавке ртути из руды. Перестали работать завод «Спецстекло» в Константиновке и «Химпром» в Славянске. Умер химзавод в Горловке.

Судьбы всех этих предприятий, некогда работавших на оборонную промышленность и дававших работу многотысячным коллективам, пришли к единому финалу. От них почти ничего не осталось. Жутковатый скелет Никитовского ртутного завода до недавнего времени возвышался над окрестными микрорайонами, пока не был окончательно взорван в декабре 2012 года. Завод «Спецстекло» постепенно сравняли с землей в 2007 – 2010 гг. В этот же период были демонтированы мертвые цеха славянского «Химпрома». Все эти предприятия сами превратились в сырье для других заводов, тех, которым повезло выжить в вихрях 90-х.


Останки завода «Спецстекло»


Завод «Химпром» в Славянске после уничтожения


Подрыв цехов ртутного комбината в Горловке

Не повезло и более мелким предприятиям. Почти во всех городах перестали существовать заводы ЖБИ, закрылось множество предприятий по ремонту шахтного оборудования, а уж количество ликвидированных шахт и вовсе бьет все рекорды. В свое время от них избавлялись особенно тщательно, стараясь действовать таким образом, чтобы на земле совсем не оставалось никаких построек. Поговаривают, что такая тактика была вызвана желанием замести следы вывоза и продажи «налево» списанного шахтного оборудования.
Процесс разрушения старой шахты можно отчетливо проследить на фотографиях разных лет. 
В 2009 году на территории шахты еще стояли два погрузочных бункера, которые в последствии полностью снесли для добычи из них арматуры.



В следующем году один из бункеров постепенно исчез с лица земли



На фото 2013 года от бункеров уже не видно никаких следов. На месте шахты сохранились лишь несколько полуразрушенных построек, которые нет смысла разбирать на стройматериалы.



Туманные перспективы

Пожалуй, больше всего в данной ситуации огорчает не столько нынешний экономический тупик, в который зашел некогда мощный промышленный регион, а отсутствие хоть сколько-нибудь осмысленного плана по преодолению кризиса. Слишком уж многих устраивает сложившееся положение.

На корню душится любая частная инициатива, исходящая не от «официальных лиц». Целые отрасли экономики искусственно держатся в тени, государственные шахты используются для отмывания дотационных денег, от налогов укрываются миллионы неучтенных гривен, которые могли бы кардинально оздоровить экономику депрессивных угледобывающих районов. Практически к нулю сводится возможность захода в регион новых эффективных инвесторов.
 
Трагедия современного Донбасса – не разрушение старых, нерентабельных производств, работавших на умершую за ненадобностью оборонную промышленность СССР, а отсутствие новых. В результате рыночных реформ в постсоциалистических государствах Восточной Европы ведущую роль в промышленности стали играть не старые комбинаты-исполины, а новые малые компании, построенные на частный капитал и использующие новые экономичные технологии. Именно они потянули за собой всю экономику этих государств, подняв ее на недостижимые ранее высоты. В Украине такие новые производства на руинах так и не возникли. И неизвестно, возникнут ли когда-либо.

Частная инициатива, благодаря которой Донбасс в свое время возник и сформировался, как индустриальный регион, могла бы вновь возродить его из пепелища экономической разрухи. Вот только места ей в реакционном, феодальном государстве пока не находится.